«Я бы лучше снял фильм о том, как человек выгуливает свою собаку, чем о китайском императоре»
Джим Джармуш
«Я зарабатываю право быть карикатурой на самого себя»
Том Уэйтс
Вчера я снова удивил сам себя. Я – сходил в парикмахерскую и подстригся. Не наголо, как всегда, а скроил из наросшего скоротечного мха полубокс с чубчиком. Всем чубчик не понравился. Я о веселой полянке с детства мечтал.
Удивил, собственно, не сам спонтанный чубчик, а мое вульгарное поведение во время сеанса. Зачем-то я прикинулся кем-то другим, говорил чужим голосом, раз десять спрашивал цену, противно выпячивал нижнюю губу, расплачивался крупной купюрой, изгибался перед зеркалом и долго уходил.
Опа! Вижу — мужчины улыбнулись. Сами такие. Хаживали. Гирлянда счастливых воспоминаний зажглась. Увы, дорогие братья по полу, гирлянду придется отключить – парикмахерша мне не понравилась. Парикмахерская тем более. Я пьесу про женский косметический салон писал и не в теории знаю, какой он «Восторг!».
Также, как я теперь понимаю, сам поход в цирюльню не был связан с рефлексией и выплеском закупоренных энергий. Разве что самую малость.
Скажу больше, во время сеанса я, как нейтральные воды? был ко всему равнодушен, холоден и отчужден. К себе особенно. Что «я» там вытворял, меня нисколько не интересовало, резвится себе кто-то и пусть. Лишь изредка внутренний диспетчер регистрировал явные переборы и чуждые словесные обороты.
Не скрою, были и перегибы. Слегка удивило собственное сравнение себя с Эйч Пи Бакстером — солистом проекта «Scooter». Никогда не думал, что хочу быть на него похожим. Тем более в тридцать шесть лет. Но допускаю, что когда-то Бакстер своим «Hyper! Hyper!» меня сильно напугал, я испуг принял за восторг, страх запечатлелся, и вот теперь используя мою амбивалентность, контрабандой выпорхнул из недр души.
Это да. Вероятно. Мы все стремимся быть похожими на тех, кто нас напугал. Так, к примеру, объясняется всеобщая кинематографическая любовь к хулиганам, бандитам и пиратам. В жизни мы их до смерти боимся. Вот и снимаем, как визуализированное «Чур меня!». Я в жизни хулиганов не боялся, пока не посмотрел Германовского «Ивана Лапшина». Как известно, Алексей Юрьевич большой гурман дотошностей, натурализма и всего настоящего. Настоящим был в «Лапшине» и главный бандит. Я не знал об этом и не боялся. Думал Андрей Миронов замечательный артист. Оказалось, нет. Миронов трясся от реального страха. Когда об этом в коридоре один испуганный зритель рассказал другому – затрясся я. А когда, возле ресторана, меня, здоровенного охранника, вдруг приобнял другой настоящий бандит, я быстро уволился и поклялся впредь злачные места не посещать.
Но это тоже прошло мимо в цирюльне. Миновал меня и вид из окна. Да, там было большое окно, свежевспаханный снег, много предновогодних ног, (почему ног, я сидел на втором этаже?) клиент с «брокером» на голове между мной и окном, солнечный свет, второй парикмахер. Оба они молчали, делали все тихо, внимательно слушали меня, думали «Ух! Какой Версаль!» и не вскипали.
Да, странно, почему-то в павильоне еще были люди, но никто не озлобился, необязательную ненависть не проявил, не хихикал и даже снисходительно не улыбнулся. Видимо, на самом деле я говорил что-то приятное, беззлобное, глупое.
Что это – гипнотический дар? Избыток фосфора в костях? Серебристые флюиды молитвенника? Наверное, все вместе и что-то еще.
Не скрою, мне хорошо с собой, даже когда себе надоедаю и прикидываюсь кем-то другим. И чубчик мне нравится. И даже это хвастовство, нравится, потому что я все-таки молодец. Не каждому ведь дано уметь вести себя некрасиво, когда видят все и красиво, когда не видит никто.
А виной всему удивительный, сладкозвучный греческий соловей Демис Руссос. Уже целую неделю я у него в плену и трели его не надоели. Да ему и самому до сих пор хорошо.
Вот бы нам с Демисом еще грешить перестать. А-то непорядок. Такие колоритные персонажи и прожженные грешники. Непорядок. Надо исправить этот неизумительный недостаток.
С Новым Годом, дорогой читатель! С Новым Годом и Светлого Христова Рождества!
Бомбадил