Зловещее зарево хищно угрожало голубому горизонту кровавой расправой.
Пурпурный священный круг полыхал неукротимым мятежом вольных незабудок.
Они стояли в центре цветочного восстания.
Ветерок шаловливо теребил её взбитые каштановые кудри и любовно подхватывал одну за другой падающие с карих, усталых глаз кипящие звёздочки.
Ледяной озноб прочно сковал его бледное, орлиное лицо.
Стадо в строгом, как и принято, порядке с трёх сторон отбрасывало на священный круг безмолвную мышиную тень.
Вождь, сухой, горбатый и вспотевший, моргая часто, как от боли, топтался и еле пережёвывал слова…
– О, великое человеческое стадо, – разрубил тишину юноша, – в который раз ты собралось рассмотреть наше прошение? Любая тварь в поднебесье имеет право на чёткий ответ!
– Уверяю, сегодня вы получите ваш ответ, – осадил его вожак и заморгал до боли.
– Да как? – сорвалась девушка. – Уже двести лун племя не может принять невероятное за очевидное, уловить главное сходство при небольшом различии, таком же, как между солёной и пресной водой, между песком и глиной…
– Между рассветом и закатом, серебром и медью, – перебил её старец. – Девочка, можешь не продолжать. Дети мои, не сравнивайте явления природы с человеческим обществом. В нём даже небольшое различие может привести к войне, болезни и даже гибели всего народа.
– Скажите, – вспыхнул юноша, – как цвет крови может стать причиной гибели стада? Как?
– Видишь ли, сынок, – прохрипел старец, – если позволить в краснокровном племени соединиться оранжевой крови с жёлтой, то… то…
– Что «то»? – затряслись каштановые кудри. – О, мудрый вождь, о, великий народ, посмотри на нас! Мы среди тебя с младенчества, мы чада твоего молока, ты наша семья, наш дом, ты всё, что у нас есть! Ты – наша плоть и кровь!!!
– Всё сказанное истинно, если не вспоминать вашего таинственного появления, – проговорил горбун.
– С нашим появлением началась новая эпоха процветания! – блеснул юный жених.
– Сегодня, благодаря нам, племя живёт лучше!
– Вот именно! Ты слышал, сынок, это слово? – вздрогнул вождь. – Священный совет, стадо, вы слышали? Именно лучше! Вы – лучшие и всегда были лучше других. И я не удивлюсь, если через несколько зим после вашего брачного посвящения на нашем острове появится новая, лучшая, более сильная, а может даже божественная раса, которая через две–три тьмы лет поработит всё стадо или вовсе уничтожит его. Дети мои, поверьте, мы любим вас, мы благодарны безбрежному океану за его дар и признаём ваши горячие чувства друг к другу. Но есть на этом острове такие барьеры, через которые ни одна особь не смеет переходить, и поэтому…. Только не волнуйтесь, вы должны понять, что так будет лучше. Мы должны вас… ОСКОПИТЬ.
Но приговор не был услышан – багровые незабудки уже прощально помялись под их сандалиями, влажный воздух уже ударил в лица, жертвенный алтарь горизонта ослепил глаза, а бесконечный океан распростёр отцовские объятия.
Оставляя далеко позади отчаянно вопящих соплеменников, они бежали, навсегда унося своё сокровище.
И там, на краю огромного серого валуна, они в последний раз остановились, подняли руки к полыхающему эфиру и рухнули с отвесной каменной стены вниз. Достойные оплакивания, они летели, как сломанные цветы, как раздавленные куклы, как подбитые ангелы, и прежде чем холодное ущелье обнажило свой зев, их сердца, разрываясь, освободили бессмертные души, а молодые тела, искалечившись до безобразия, обрушились на острое дно.
Возможно только раздробленные ракушки да обглоданные китовые кости видели, как тоненькие ручейки оранжевой и жёлтой крови, растекаясь по серым камням и сливаясь друг с другом в горячие лужицы, приобретали чистейший КРАСНЫЙ ЦВЕТ…
Константин ХАРИТОНОВ